/ / / / / / / LOOK WHAT WE`VE DONE

Я не вижу, не чувствую ощущения и уверенности, что сейчас вот так, а потом будет по-другому. Нет, не сваливаю на то, что всё пройдет, а потом мы будем вспоминать и смеяться. Здесь мы, это не подруги, которые встречаются с тем, в кого ты была влюблена, это не эти парни, которые с ними встречаются, это не те, с кем ты вечно ругаешься, в ком сомневаешься, не те, кого то хочешь, то не хочешь видеть, в особенности, рядом. Наконец-таки вопрос становится обширнее: здесь мы, это просто мы.

Мы поддались какому-то процессу, которому никто никак не подберет названия. Не спизданет сгоряча, неподумавши, что это, мол, какая-то хуйня, какая-то ебо́та или русская тоска. Нет, это конкретная хуйня, сродни паразитизму, который распознается по глазам, по желанию убедиться в каком-то странном страхе, в попытках убедить себя, что это всё не так. Тебе нужны родные люди, которых пожирает такая же болезнь или их почему-то рядом нет, они также пусты или становятся настолько далеки, будто ты уже окончательно болен и между вами стена изолированной палаты.

Эта зараза атрофирует твой страх перед происходящими событиями, которые, почему-то, как никогда насыщенны. Но один страх остаётся — страх обречённости, причем страх обречённости непонятно перед чем. Обречённости перед судьбой, перед жизнью? Пф, вы только посмотрите, в какое время мы живем и когда-то начинали жить. Наша самостоятельность надумана, нафантазирована и выявляется в попытках выделиться через творчество, луки, инстаграммы, технику. Настоящую самостоятельность нам пока не понять.

Обречённости перед самим собой? Скорее, обреченности над своим бессилием перед самим собой. Тебя пугает твоя новая жизнь, которая, по сути, не обновляется, она меняется катастрофически только, опять же, перед тобой. Ты с атрофированным страхом и эмоциями оборачиваешься по сторонам, «видит ли это кто-нибудь также, как и я?», видят ли окружающие эту странную болезнь, чувствуют ли они её так же, как и я чувствую сейчас. Тебе не у кого спросить, ты и говорить об этом не хочешь, а когда будешь готов, не сможешь подобрать слова. Ведь, названия у этого процесса всё еще нет.

Раньше я думала, и ты думал, что разговор по душам, весёлый бухич, хороший фильм или еда хотя бы немножко дадут слабину во внутреннем смятении. Так и было. В эти секунды я чувствовала спокойствие, за которое хотелось ухватиться руками и никогда не отпускать; понимая, что это не получится, ты хватаешь как можно больше, чтобы потом снова и снова возрождать в памяти, но ты этого не будешь возрождать. Сейчас я понимаю: провожу аналогию с добавлением сайта во вкладки или отправлением лс с интересной статьей самому себе, хаа.

Что же тогда, если не эти обесцененные средства? Плюс ко всему, эти средства по-тихоньку сами сливаются ввиду своей бесхозности. Твои друзья реже зовут тебя бухать: либо потому, что ты не ходишь, либо потому, что точно также стоят и не втупляют о происходящем в их организмах и душах процессе.


Паразит расползается, растягивается, как расплавленная резина. Одна девушка описала это состояние, «нет, это не пустота, это темнота, внутри меня темнота»(вот, хоть какая-то попытка это обозвать).

Я думаю, это интересно. Интересно в том плане, что научит «заражённых» чему-то, причём чему-то с абсолютным отсутствием положительного и отрицательного. Это болезнь выталкивает тебя непонятно куда, в темноту, как сказала Даша, но зато мы больны, и больше не будем её бояться.
Это добавочный абзац, я не знаю, катит он сюда или нет, и я не знаю, стоит ли этот текст вообще завершать.

Может, эта болезнь учит пониманию настоящего во всей его, так сказать, естественности, без прикрас и «складывания» решений проблем на будущее, которое для прошлых нас было подобно здоровью сейчас. Типа, что-то нормальное, которое должно быть у всех, но у тебя почему-то нет, потому что ты его не видишь и не можешь почувствовать в полной мере. У меня нет мнений, у меня нет вообще никакого понимания происходящего внутри сейчас; я одна и не одна в своей растерянности, мы одни и не одни в этой растерянности, мы непонятно где.

P.S. Простите за шрифт и незавершенность в оформлении.